MASS CONSCIOUSNESS AND MODERN MEDICINE: THE PARADOX OF PERCEPTION

Full Text

Словосочетание «философия медицины» звучит достаточно странно. Философия и медицина разнесены на крайние фланги познания мира. Медицина занимает крайний фланг практических наук, философия же - чистая логическая аналитика, в ней нет ни грана того, что мы обычно называем опытом. Когда мы говорим о философии медицины, нужно, в первую очередь, объяснить, как эту пропасть можно заполнить. На первом круглом столе, посвященном проблемам философии медицины, в 1974 г. Джером Шаффер (Jerome Shaffer) утверждал, что не существует точек пересечения или даже общей границы философии и медицины, в том смысле как они существуют в биохимии или астрофизике [1, C. 1]. Внимание к философии медицины связано не только с требованиями курса «Философии и истории науки» для аспирантов. Появление новой отрасли знания связано не с амбициями философов или ученых, оно связано с непосредственной необходимостью, с нуждой в этом знании. Практикующий врач воспринимает медицину как нечто само собой разумеющееся, и это мешает медикам взглянуть на медицину со стороны. За последние сто лет положение медицины в системе наук, её роль в социальной жизни изменились кардинально. Во-первых медицина превратилась в главенствующую ветвь научного знания. Количество публикаций по клинической медицине и смежным с ней отраслям выросло настолько, что стало обгонять количество публикаций по физике. Библиометрия показывает, что рост числа публикаций за период между 1981-1985 и 1998-2002 по иммунологии - 76 %, а по молекулярной биологии и генетике - 129 % [2, C. 265-266]. Ежегодно в мире издается более 3 миллионов публикаций (статей, тезисов докладов, монографий и т.д.), посвященных проблемам медицины. В Европе число медицинских публикаций достигло 20 % от всего объема научной информации, что в абсолютном объёме - 700.000 публикаций ежегодно [3, C. 285]. Объем современного медицинского знания растет взрывным образом, часть учебников за несколько лет становится едва ли не вдвое толще! Во-вторых, медицина стала оказывать решающее влияние на сам биологический процесс человеческой жизни. Сто пятьдесят лет назад детская смертность достигала 50 % в Европе [4, C. 57]. Сейчас смерть ребенка - это экстраординарный случай. Можно утверждать, что в результате развития медицины остановлен естественный отбор среди вида homo sapiens. Статистические сводки земств в пореформенной России, а также приходские книги, которые заполняли священники, дают возможность высчитать среднюю продолжительность жизни русского мужика в деревне (человека занятого физическим трудом, таких в России девятнадцатого века было явное большинство). Эта цифра вряд ли была больше 45 лет. За двадцатое столетие продолжительность жизни выросла в 1,5, а в отдельных странах и, почти, в 2 раза. Сейчас смерть в возрасте 50, а то и 60 лет справедливо считается какой-то аномалией, результатом стечения роковых обстоятельств. Удлинение человеческой жизни повлекло за собой изменение жизненных стратегий, оценок, целей человеческого существования. В-третьих, изменился облик врачевания. В русской классической литературе можно встретить описание ежедневной медицинской практики конца XIX - начала XX веков (А.П. Чехов, В.В. Вересаев). Докторский саквояж, «палата № 6» - вот все это было медициной. Ни одна наука не сделала такого рывка, который произошел с медициной. За сто лет медицина из «золушки» научного мира, представленной докторами-одиночками, и факультетами, на которых в начале девятнадцатого века учили два года, превратилась в лидера современного научного образования. В XVII веке, когда уже сформировалась классическая физика, существовало Лондонское общество, которое затем станет Королевской академией наук, что представляла собой медицина? В большей части это было сборище шарлатанов. Примером может служить драма идей в установлении причин инфекционных болезней; точку в ней поставили исследования Л. Пастера (а это уже вторая половина XIX века), а до этого было возможно встретить идеи о самозарождении жизни. Асептика и антисептика были введены опять же во второй половине XIX века. В первой половине того же века количество солдат, погибших на поле боя, многократно уступало количеству солдат, умерших в госпиталях в результате хирургических операций. Современные исследования по истории медицины показывают, что такие потери были скорее результатом общей неразвитости именно медицинской науки, чем способа организации военных госпиталей, система которых была создана ещё в первой половине XIX века и функционировала достаточно хорошо [5, C. 361]. Тем не менее, количество солдат, умерших в госпиталях в период Крымской войны (1853-1856) шокировала общественность, в общем привыкшую к тому, что от холеры и чумы умирает до половины солдат. «Отношение умерших от ран к поступившим в госпитали и лазареты раненым было 1:5, умерших от болезней к заболевшим - 1:6» [5, C. 373]. Начиная со второй половины XVIII века статистика потерь в армиях европейских стран может считаться достаточно надежной, и можно с уверенностью утверждать, что санитарные потери превосходили боевые как правило в 2 раза вплоть до конца XVIII века [6, C. 27]. Даже в Крымскую войну болезни унесли до четверти личного состава воюющих армий [6, C. 263]. В середине XX века ситуация изменилась. Великая Отечественная война была выиграна ранеными, вернувшимися из лазаретов в действующие части, что и послужило основанием для требования создать Академию медицинских наук СССР. Интересно, что это произошло примерно в тоже время, когда огромные ресурсы были перераспределены физикам в рамках проекта создания атомного оружия. Впервые стало возможно говорить о паритете медицины и физики! Однако столетний период слишком велик для отдельного человека. Большей части современных людей высокоразвитая медицина представляется само собой разумеющимся явлением. Вот с этим восприятием медицины связан основной парадокс ее современного существования: со всем ее огромным потенциалом она все меньше удовлетворяет пациентов. Обычной стала картина, когда люди старшего возраста с большой теплотой вспоминают врачей своего детства и не находят слов одобрения для современных докторов, хотя понятно, что в результате технологического развития медицины последние могут сделать для них (и делают!) значительно больше, чем первые. Социологические опросы также говорят о снижении уровня удовлетворенности уровнем оказания медицинской помощи на фоне увеличения количества медицинских учреждений и роста медицинских технологий [7, C. 82]. Такая ситуация заставляет обратиться не к объективным критериям роста медицинского знания и технологии, а к восприятию медицины обычным человеком, так сказать, к массовому медицинскому сознанию. Какая область знания оказывает наибольшее влияние на жизнь среднего человека: от старой (в смысле появившейся самой первой) физики и, заканчивая кибернетикой? Из какой науки он знает какие-то факты, возможно, и искаженные ежедневным восприятием? Этой областью знания сегодня будет именно медицина. Криминальные сериалы и любовные мелодрамы вытеснены сериалами о врачах. «Скорая помощь» за две недели потеснила «Спасателей Малибу», сериал, где феерические пейзажи сочетались с романтическими историями и самоотверженной работой спасателей. Основу самого популярного в мире медицинского сериала составило описание жизни приемного отделения на окраине мегаполиса, куда каждый день доставляют жертв уличного бандитизма и раненых хулиганов. Как из всех этих сюжетов можно сделать занимательный сериал, да такой, чтобы им заинтересовалось большинство зрителей? Как массовому человеку стала интересна медицинская практика? Почему исполнитель роли доктора Хауса Хью Лори, обладатель степени бакалавра по археологии и антропологии, не участвует в фильмах, где рассказывается о трудной работе и находках археологов или антропологов? Он не востребован по специальности, полученной в колледже, и ему нужно играть именно врача. Как доктор Хаус сменил Индиану Джонса? Влияние медицины на массовое сознание может быть очень разным, в том числе негативным. Количество анекдотов о врачах, с явной примесью черного юмора, кажется невероятно большим. Ни про кого из специалистов не рассказывают таких страшных историй как про медиков, даже про членов преступных синдикатов. Вдруг врач оказался в массовом сознании фигурой необычайной величины как со знаком плюс, так и со знаком минус. Так или иначе, сегодня возможно говорить о влиянии медицины на структуру человеческой культуры. Жизнь человека строится искусственно, так как мы утеряли инстинкты как основной способ регуляции жизни. Важнейшие акты человеческого поведения определяются не биологически, но искусственными идеями и установками. В культуре можно выделить основное звено - представление человека о том, что возможно и что невозможно. Что может быть сделано, а что нет; что может быть изменено, а что - нет. Черта между возможным и невозможным определяет культуру. Так, скажем, человек на протяжении всего своего существования определяется как смертный. Это определение, образно говоря, написано над входом во все религиозные, философские и социальные системы. Планируя свою жизнь, мы исходим из того, что она закончится, и в этом смысле человеческая судьба является определенной. Тысячелетиями эта грань была одинаковой, именно поэтому буддизм существует две с половиной тысячи лет, да, и ислам, который называют самой молодой мировой религией, не так уж и молод с человеческой точки зрения. Библия рассматривает рождение детей как божественный акт. У Авраама не было наследника, ибо он был стар, только Господь сделал так, что он смог обзавестись сыном. Господь заключил с ним договор, что произведет из него великий народ. С появлением новых технологий деторождения медицина стала способна на то, что раньше было прерогативой только бога. Еще сто лет назад возвращение зрения путем пересадки искусственного хрусталика выглядело бы настоящим чудом, тем, что человек сделать не может. Сегодня мы перестали осознавать эти действия как чудо, потому, что являемся людьми техногенной цивилизации. Грань между тем, на что человек мог претендовать, а на что претендовать было грех, сдвинута медициной, можно утверждать, что она стала подвижной. Принципиально и бессмертие может быть доступно человеку, если гипотеза о том, что продолжительность человеческой жизни кодирована в ДНК, окажется верной. Так медицина стала менять ежедневные установки жизни, она прямо продвигает нас к вопросу: можем ли мы устроиться без бога на этой земле, способны ли сами контролировать свое поведение? До медицины культурные установки обычного человека изменяла физика. Единственное применение ядерного оружия в конце Второй мировой войны показало, что мир маленький. Сто лет назад мир был еще велик, герой Жуля Верна потратил целых 80 дней на то, чтобы его объехать. Сейчас такой проект выглядел бы крайне отсталым за счет развития системы сообщений. Физики создали ядерное оружие, показав, что не бывает локальной войны. Физики создали теоретические и технологические основания для того, что мы сейчас называем масс-медиа. Сейчас эту роль на себя взяла медицина, она изменяет ежедневные установки любого человека, совсем не обязательно ученого. Сейчас нам трудно представить ощущения европейского человека после Первой или Второй мировой войны, когда встал вопрос: почему еще вчера можно было так жить, а сегодня уже нет? Доктрина внешнеполитической изоляции Америки - доктрина Монро - не действовала, страны больше не могли жить изолированно. Сегодня медицина приобрела необычайное влияние на политические и социальные движения. Еще сто лет назад врачи не представляли собой сколько-нибудь влиятельной политической силы. Конечно, в начале XX века в России проводились съезды врачей, но это было результатом оживления общественной жизни после Первой русской революции, влияние же их на собственно политическую жизнь страны было исключительно мало. Сейчас же авторитет медицинских ассоциаций в развитых странах мира превосходит авторитет политиков. Б. Обама был избран президентом не только в силу его обещаний прекратить войну в Ираке или изменить экономическую политику. Важнейшим элементом его предвыборной стратегии стала медицинская реформа, обещавшая предоставление качественной медицинской помощи всем американцам - «Obamacare». Сейчас важнейшей ценностью для людей стала ценность здоровья, поэтому политика становится «медициноцентричной». Советский Союз рухнул в результате атак на коммунистическую идеологию. Центром этих атак была «борьба с привилегиями». На этой борьбе сделал свой первичный политический капитал Борис Ельцин. На встречах он говорил о привилегиях, которые имеют члены высшей партийной номенклатуры, и самое большее возмущение вызывала у людей система партийной медицины, система обкомовских поликлиник, кремлевских больниц. Политика изменилась: людей перестала интересовать имущественная разница, к тому же она стала не столь наглядной, особенно, в развитых странах мира. Людей больше волнует разница в доступе к витальным благам: жизни и здоровью. В результате этого медицина реализовала свою политическую и социальную роль. Партии «зеленых» воспринимались как партии хулиганов еще в семидесятые годы, как эпатажники, связанные с движением хиппи. Зеленых так же можно рассматривать как ветвь анархизма, несмотря на это, представители этого движения вошли в состав парламентов и стали министрами правительств. Процесс политической институционализации зеленых связан с массовым экологическим движением, в основе требований которого лежал принцип улучшения качества жизни, озвученный, в первую очередь, медиками. Современное сознание формируется, не в последнюю очередь, экономическими процессами. Медицинский бизнес сейчас не уступает производству продуктов питания. Аптечная сеть в России росла в последнее время очень быстро, а продовольственные магазины, случается, закрываются. Странное дело, люди готовы скорее экономить на питании, чем на приобретении лекарств. Медицинские ассоциации имеют огромное влияние на обычных людей, американцы бросили курить в результате медицинской пропаганды. Большая часть домохозяек предпочитает медицинские сериалы, медицинские программы. Через эти программы можно формировать общественное сознание, манипулировать людьми. Врачи теперь не просто специалисты, не просто ученые. Они представители науки, которая в прямом смысле творит современный мир, делает его таким, а не другим. Когда-то физики были потрясены, что их познавательные интересы привели к созданию оружия массового поражения. Физики создали комитеты борьбы за мир. Сейчас, такая же ситуация с медициной и врачами. Медицина становится центром современного мира и занимает исключительное место в сознании обычного человека. Как ни странно, именно это и создает основную опасность для существования медицины. Заняв слишком большое место в массовом сознании, медицина породила необычайно высокие ожидания у людей, иллюзию медицинского разрешения любых проблем. Жизнь продлевается медицинскими процедурами и здоровым образом жизни, стрессы снимаются антидепрессантами. Развитие медицины как бизнеса и политической технологии требует создания особого образа этого вида практики. Этот образ не соотносится с реальными успехами врачевания, но рисует воображаемую вселенную, где люди живут вечно. Этим и объясняется, на наш взгляд, неудовлетворенность большинства пациентов уровнем оказания медицинской помощи, несмотря на рост ее технологического уровня.

About the authors

D P Kuznetsov

Kursk State Medical University

Email: delema@kursknet.ru

References